Тюрьма и российская культура

Время сталинских репрессий оказало серьезное воздействие на советское общество, так как миллионы людей прошли лагеря и тюрьмы того времени. В 1953 году сразу после смерти Сталина на свободу разом было выпущено значительно больше миллиона человек. Именно с этого времени начинается особенно ощутимое влияние на советское общество тюремной культуры. Криминальная манера поведения, тюремные нормы, блатной язык – все это постепенно становится не просто органичной частью советского общество, но и очень важной частью, без которой невозможно понять советскую и постсоветскую культуры.

Надо сказать, что и после сталинского времени количество заключенных в стране Советов было огромным – по данным исследователя Юрия Александрова, которые он изложил в своей книге «Очерки криминальной субкультуры» в период между 1961 и 1985 годами через тюремную систему СССР прошло до 30 миллионов человек. Насколько это точные цифры судить сложно. Но в любом случае, людей в застенках побывала не мало и это также не могло не привести к определенным последствиям для советского общества и культуры.

И эти последствия мы увидели в тот период, когда наше государство ослабло. Сложное время Перестройки и последующие лихие 1990-е годы оказались ключевым для современной российской культуры и для российского общества. В период, когда государственные институты ослаблены происходит усиление неформальных систем власти, криминальная из которых самая сильная и организованная. Если в советские годы официальная культура и государственная система сдерживали влияние криминальной среды на наше общество – например, даже такой музыкальный жанр как русский шансон был фактически под запретом – то постсоветское время оказалось в этом смысле без сдерживающих факторов.

Все кто сегодня старше 30 лет прекрасно помнят это время. Государственные институты потеряли прежнюю силу и практически сразу началось давление на общество криминальной среды. Одновременно с этим отсутствие идеологии и государственной политики в сфере культуры способствовали популяризации блатных понятий и системы ценности.

В 1990-е годы криминальная среда поставила себе цель фактически заменить собой власть. Довольно часто в ситуации возникновения каких-то проблем люди обращались не в милицию, а к криминальным авторитетам. Разве это нормальная ситуация?

Говорить о становлении, каких-то цивилизованных рыночных отношений в такой ситуации, также было крайне сложно. Ведь фактически малый и средний бизнес развивать было невозможно без криминальной крыши. Самыми богатыми и успешными считались в первую очередь те, кто входил в организованные преступные группировки, либо находился в близких с ними отношениях.

Наверное, нашей стране необходимо было пройти этот сложный и неоднозначный период. Если мы вспомним, то и западный мир в 1920-30-е годы проходил похожее сложное время, когда криминальные авторитеты пытались перехватить инициативу и контролировать общество. Самый яркий пример это период Великой депрессии 1930-х годов, которая затронула США, Канаду, Великобританию и Францию.

Свой сложный этап прошла и наша страна. 1990-е годы обнажили все внутренние проблемы, которые в советские годы протекали незаметно и сдерживались авторитетом государства. После Перестройки все фактически перевернулось. Право на легитимное применение силы стремились перехватить представители так называемой улицы – а попросту представители криминальной среды. Привлекательность образа вора, криминального авторитета привело к тому, что тюремная культура еще больше усилило влияние на российское общество.

Алексей Тайбаков в свой статье «Преступная субкультура» указывал на то, что в 1999 году до 45 процентов российских граждан использовали блатные выражения. Другой исследователь Антон Олейник в своей работе о тюремной субкультуре в России писал о том, что в современном русском языке около трети выражений заимствованы их тюремного сленга. По его мнению, начало возрастания влияния тюремного сленга – арго – на русский язык началось в 1950-е годы – в эпоху постГУЛАГа. Пик же этого процесса приходится именно на 1990-е годы, когда фактически криминальная культура стала доминирующей.

Классик советской и российской науки, всемирно известный историк русской культуры академик Дмитрий Сергеевич Лихачев (1906-1999) будучи уже в преклонном возрасте не смог пройти мимо этого нового явления для российской культуры и посвятил феномену тюремной лексики в 1992 году целую статью, которая называлась «Черты первобытного примитивизма воровской речи». Лихачев был крайне резок и однозначен в оценке этого явления. Он писал о том, что воровская речь это болезнь языка, ее патология, которая разрушает русский язык. По его мнению, для блатной воровской речи характерна экспансия, то есть способность распространяться далеко за пределы воровской среды. Лихачев называл воровскую идеологию и мировосприятие ядом.

Такое резкое и оценочное суждение, на которое пошел Дмитрий Сергеевич Лихачев в своей научной работе, которая, как правило предполагает, насколько это возможно, нейтральность, вполне объяснимо. Лихачев посвятил десятилетия своей жизни изучению русской культуры. Он не только изучал ее, но и популяризировал. Поэтому он, специалист русского языка и культуры, каких в мире было мало, особенно остро воспринимал все что происходит с российским обществом.

Уже в 1990-е годы стали возникать такие радиостанции как «Русский шансон» и «Радио Шансон». Кроме того, блатная музыка стала крутиться и на других радиостанциях. Упомянутый выше Алексей Тайбаков указывал на то, что в конце 1990-х годов блатную музыку в России предпочитало порядка 33 процентов слушателей, а 46 процента относились к ней без негатива – нейтрально.

Особенно страшно, что высокая популярность у этой культуры была именно среди школьников. В раннее постсоветское время молодые ребята не только стремились подражать тюремным уголовникам по стилю поведения и разговору, но и воспроизводили другие тюремные практики. Не малую долю в популяризации бандитского стиля сыграла и массовая культура, например, такой сериал как «Бригада». Незаметно, но очень быстро уголовником, бандитом стало быть модно.

Надо сказать, что разгул уличной преступности, конечно же, начался еще в самый расцвет советской власти – в период брежневского застоя. Первые группировки начали возникать в конце 1960-х годов и наибольшую силу набрали в 1970-е и 1980-е годы. Казанский социолог Александр Салагаев в 1980-е годы изучал такую знаменитую казанскую группировку как «Тяп-ляп» и считается, что он даже был одним из автором термина «казанский феномен», которым называли явления массовой организованной молодёжной преступности в СССР.

Вообще Казань была известна в эти Советские годы как преступный город – группировки «Тяп Ляп», «Жилка», «Хади Такташ», «Новотатарка» – не давали покоя мирной жизни Казани. У жителей других городов Союза был стойкий стереотип, что в Казани уже на вокзале людей встречают вооруженные бандиты. Однако про «казанский феномен» мы поговорим позже.

Сейчас же хотелось бы отменить, что процесс формирования организованных преступных группировок начался еще в советские годы. И хотя в 1990-е годы формально был спад «казанского феномена», по всей стране в это время уличная преступная активность была в разгаре и главное ее отличие от советского времени, как я уже сказал, было в том, что государство уже не могло бороться и контролировать группировки как во времена СССР.

В конечном итоге, эта зоновская культура стала доминировать в современной российской жизни. Конечно, многие персонажи тех лет либо сидят в тюрьмах, либо убиты, либо погибли от наркотиков и алкоголя, тем не менее они стали легендарными личностями, которым симпатизировали молодые ребята.

В 2000-е годы с усилением государства организованная преступная активность спала на нет. Самое главное у людей появилось понимание того, что в случае проблемы нужно идти решать ее не по понятиям, то есть к криминальным авторитетам, а по закону, то есть к представителям государства – в милицию. Однако в последнее время мы вновь наблюдаем новую волну популярности криминальной системы ценности – так называемое движения А.У.Е. (Арестантский уклад един), которое пропагандирует культуру и стилистику социальных отношений тюремного мира.

Эта тема требует отдельного рассмотрения. Но здесь надо отметить, что это именно школьное явление, которое возникло в тех отдаленных районах страны, где наблюдается слабая экономическая ситуация и как следствие неблагоприятный социальный фон. Это еще один довод к тому, что тюремная система ценностей получает популярность в ситуации социально-экономических проблем. Поэтому сегодня и оказывается крайне актуальным вопрос о том, что именно на идейно-культурном уровне противопоставить этому феномену.